ВОПРОС 1:

ВОПРОС 2:

Минус 50 б.п.

Понижение на 100 б.п. Несмотря на то, что за полтора месяца с сентября Правительство не давало прогноза, мы идем в траектории, которая нам нужна.

Олег Шибанов

профессор РЭШ

Действительно рост цен достаточно медленный. Сегодня вышел мониторинг предприятий, там компании розничной платформы сказали, что они готовы следующие 4-5 месяца повысить цену на 4% примерно. Если мы смотрим на такой большой предполагаемый рост, мы, наверное, должны задуматься о том, что компании реально здесь смогут сделать. И вы только показываете, что у нас рост тормозит. НДС имеет двойную природу. С одной стороны, он должен влиять на рост цен, с другой стороны, он снижает количество денег у потребителей. Поэтому компаниям гораздо труднее повышать цены.

Олег Шибанов

профессор РЭШ

Олег Шибанов

профессор РЭШ

Олег Шибанов

профессор РЭШ

глава Центра макроэкономических исследований (ЦМИ) Сбербанка

глава ЦМИ Сбербанка

Все чувствуют, что нет роста. Вот то, что происходит со спросом в последние месяцы, усиливается, мы в какое-то пике вошли в определенном смысле в спросе. В следующий год мы входим с ощущением, что рискуем перейти от этого управляемого процесса к не такому уже контролируемому.

главный экономист Т-инвестиции

главный экономист Т-инвестиции

ВОПРОС 3:

главный экономист Т-инвестиции

глава ЦМИ Сбербанка

глава ЦМИ Сбербанка

Кажется, здесь есть запас хода, по крайней мере, со стороны публичной кредитной политики, бюджетности так сказать, дорогого, сложного применения. И все это, конечно, на фоне того, что мы понимаем, что есть белые лебеди, черные лебеди, любой из которых если прилетит на наш рынок. Поэтому мы хотим такой вот непростой старт в следующий год. Но мы уже живем с большим количеством секторов, которые находятся в минусе. Еще с прошлого года это были сектора техно на экспорт. Есть автопром в глубочайшем минусе. Есть и сектора в большом плюсе. Сами охладились, самим придётся и нагреваться.

Короткая история следующая. Мы 8 месяцев живем с цифрами, когда наша базовая инфляция находится возле цели. Россия является страной, которая переживает инфляционное стабилизирование по самому большому курсу, с самой большой долей продовольственных товаров, которая есть в истории, за исключением, может быть Армении.
В 2024 году у нас в корзине было 38% продовольствия. Спустя 10 лет эта категория не изменилась. Большую роль в этом сыграла наша программа замещения продовольствия. Структура выросла, потому что мы стали наиболее обеспечены продовольствие. При нашей корзине, которая устроена так, как она устроена, большая волатильность является нормой.

глава ЦМИ Сбербанка

Есть решение абсолютно правильное, бесспорно, а именно, нам нужно включить вменённую ренту, то есть стоимость жилья в расчет инфляции. Дело в том, что нам инфляция — это очень интуитивно понятная вещь. На самом деле, когда вы начинаете раскапывать методику, смотреть на периметр того, что мы учитываем в инфляции, у вас появится вопрос. Многие страны учитывают вмененную ренту. Это такой прокси индикатор того, сколько бы я платил за жилье, если бы я его снимал. Мы так считаем ВВП, например. По нашим расчетам, такая вмененная рента занимала бы до 1/5 потребительской корзины.

То есть, условно говоря, для нас одинаковые шоки, да, в основном, одинаковы климатические шоки, нормальные продовольственные шоки, которые просто незаметны.
Просто я обожаю Росстат. Росстат – суперклассная организация. Они на те деньги, которые мы как страна тратим на них, они отдают отдачу там в 900 тысяч процентов. Но эти цифры не совсем точные. 
Мы в Сбере очень хорошо видим потребление. То есть мы опрашиваем тех, кто находится сильно левее. 
У нас инфляция может быть в среднем правильная, но она настолько нестабильная, и ее сама эта нестабильность увеличивает амплитуду нашего длинного денежно-кредитного цикла, на самом деле. Нам нужно по-настоящему правильно рассчитать структуру потребления в настоящее время. То есть для этого, в принципе, даже не нужны огромные миллиардные затраты, вложение в статистику.

ВОПРОС 4:

Мы будем жить в длинном, медленном цикле по 50, который закрепляет ожидания заемщиков относительно лишь медленного замедления стоимости денег. Два шага по 100 по сути переставит слопы на однозначную ставку в первом квартале 2027 года. И это, скорее всего, раскрутит кредитные циклы сильно быстрее. Я думаю, что 1 сейчас в качестве коррекции нормально, но дальше скоро снижение будет происходить.

С другой стороны, здесь всё время хочется смотреть на сегменты. Потому что влияние НДС на экономику в целом будет отрицательным, наверное. Это ещё немножко сократит рост на этот год, а не на всей траектории. Несмотря на то, что БНВ не замедлится, а мы не знаем, какие будут местные панельки, а просто это вроде очень много, с другой стороны, нам за это позволит балансировать бюджет чуть больше.
Российская экономика остается экономикой крупных компаний.

Олег Шибанов

профессор РЭШ

Что касается дефицита бюджета в ближайшие пару лет: я не вижу ситуацию как критичную вообще. Мне кажется, что консолидированный бюджет довольно прилично улучшится в ближайшие годы. Оценки разные. Но Макроконсенсус, например, считает, что консолидированный бюджет будет -2,2% от ВВП. Понятно, что эти оценки прям сильно поменялись в последние два месяца, они ухудшились. Было 1,7% стало 2,2% дефицита. Но, все-таки, консенсус тоже вынужден реагировать на то, что это просто происходит. 
А так, если вы спрашиваете, сможете ли Минфин покрыть дефициты. Да, всегда.

ВОПРОС 4:

ВОПРОС 5:

Мы должны посмотреть, какой у нас ресурс по-прежнему остается очень дефицитным. Этот ресурс трудовой. И несмотря на то, что мы в отношении спроса в целом не наблюдаем охлаждения, на рынке труда какого-то выраженного охлаждения не присутствует. Зарплаты превышают рост производительности труда. Наблюдается дефицит кадров как средней, так и высокой квалификации. Напряженность на рынке труда продолжает наблюдаться. И труд по-прежнему остается дорогим. Это, на самом деле, достаточно мощный стимул к тому, чтобы его очень активно замещать в капитал.

старший научный сотрудник МГУ

ВОПРОС 6:

Я не служу в Министерстве финансов. Давайте не будем задавать мне этот вопрос. С точки зрения того, справится Министерство финансов с дефицитами. План довольно понятный. Опять же, план, который написан до 2042 года, недавно появился, он достаточно разветвленный, он потребует некоторой интерпретации. Потому что пока, мне кажется, там очень прогнозный, назовем это так, и к реальности будет не так близко, как это хотелось бы. В смысле того, что предполагает дефицит на горизонте следующих больше, чем 15 лет. Это все-таки немножко необычное для Министерства финансов. Любого времени, что в 2005, что в 2015, что в 2025-м. Все-таки будут какие-то коррекции.

ВОПРОС 7:

Как по курсу мы все-таки закладываемся? На ослабление. Даже если мы говорим, что у нас структурная пристройка проходила, то как будто бы она, вот эта структурная пристройка, по критериям крупным уже исчерпалась. Но хотя бы примем за данность, что все уже, нам не вернуться к тому, что мы отсчитывали от нефти. Но все равно от этой точки в следующем году должно быть как будто бы ослабление. 
Ниже рублевая ставка, инфляция снизилась. Верить в тотальное импортозамещение или в тотальный переход репатриации капитала у нас не получается пока.

ВОПРОС 8:

Среди стран-лидеров у нас Южная Корея. В Южной Кореи показатель плотности роботизации приблизительно около 1000 роботов на 10 тысяч человек. И да, стимулы к этому выражению существуют. 
И, наверное, если рассуждать здесь в части повышения производительности труда именно в отношении управления и роботизации, требуются определенные гиганты промышленной политики.

старший научный сотрудник МГУ

И, в общем-то, одно из объяснений, например, промышленной революции в Англии, это заключалось как раз-таки именно в том, что в Англии наблюдались аномально необычные соотношения между стоимостью внедрения технологий и стоимостью, в общем-то, использования труда в любом производственном процессе. Мы ушли в инвестиции в те факторы, где можно было получить очень высокую отдачу, положенную капиталу, и капитал начинал замещать в этих процессах. Так и начинала очень активно в экономике происходить промышленная технологическая революция. Но, как я уже сказал, здесь важно не только то, что труд дорогой. Здесь еще и важно какова стоимость альтернативного ресурса. Например, плотность роботизации у нас достаточно низкая. Я видел оценки, где говорится о том, что у нас от 11 до 29 роботов, по разным способам подсчетов, на 10 тысяч работников. Это ниже среднемирового показателя в 6%. И это очень далеко от стран-лидеров.

старший научный сотрудник МГУ